@темы: маленькие радости, Мои личные безумства

Собсно, вот я и вернулась)) Точнее, вернулась я еще вчера, но мысли были слишком спутанными... а теперь вот я поделюсь впечатлениями о поездке!

Питер глазами Чайницы
Питер нас встретил прекрасной погодой) такой же и проводил, но не суть))

Я, как обычно, была не понята и осмеяна за то, что предпочитаю колоннам и прочему - живность Х)

А в Эрмитаже любовалась не совсем тем, чем бы все хотели...

Я так скажу: Зимний дворец - не такая штука, чтобы хоть что-то там успеть за два часа. Это несерьезно... Я помню, когда была маленькая, видела там шикарные работы Тициана... Так и не нашла, туды их в качель!

Времени мало, очень. Скакали там, как лошарики. Я успевала только фоткать потолки поверх голов. Благо, самое интересное как раз там)))

А на самое интересное все равно не попала...

Более того, обоим моим родителям в Эрмитаже стало плохо, и развлекательные программы пришлось свернуть. Ходила по аптекам, искала маме спазмалгон.

Нашла помимо аптеки много чего интересного! Зашла, отметилась, что называется)) Жутко смущалась: не давало покоя ощущение, что плохому дизайнеру тут не место.

А вообще, я люблю находить в городах такие вот забавные штуки:









Мне нравятся названия магазинов в Питере! Много чего я просто не успела сфоткать. Особенно обидно за рекламу брачного агентства Павла Ивановича (могу ошибиться!), на которой красовался странный дядечка лет пятидесяти и загадочно улыбался ((%

В Петергофе мне запомнилась... Александрия) Я там раньше не была, понравилось безумно!




А еще я таки добралась до Русского музея! Времени мало, обошла главное - корпус Бенуа.





Как видно, я безумно влюблена в Малевича и Филонова)) А нимб мой крив и чорен
А на временной вставке собирателей народного искусства нашла палехские расписанные пластинки своего дальнего родственника. Мама расстроилась, что мне не дали ее сфотографировать. Запомнила одну - называлась "Демон", действительно красивая)))

В Манеж так и не попала. Кто ж знал, что там ремонт?.. Зато посмотрела на Исакий , непонятное здание, и увидела, как снимают кино!










А вообще, гулять было здорово) В этом городе везде красиво)

В общем, свою долю радости я таки получила))) А вот увидеться с Тру так и не вышло. Абыдно! Ну да не последний раз же я там))

@темы: Мои личные безумства, скитания вольного странника

Сегодня я делала ревизию в бумажках - и в дальнем углу папки нашла ЭТО)
Это попытка нарисовать комикс по Подъему, предпринятая где-то полтора года назад, в зимние каникулы) Картинки показались мне настолько чистенькими, что я решила вверстать в них текст и показать вам)
Хотя кое-где у меня, видимо, пропадал интерес вылизывать детальки... но все же)))
Посмеемся?)))

@темы: Подъем!, Кривое, комиксы

04.08.2011 в 20:54

Пишет  .Ju Whynot.:

.cotepinta

**


















**








***

URL записи

@темы: Вдохновляющее

Июль, признаюсь, небогат. Просто я консервативна))
(уже заколебавшие запросы повторять не буду, от греха )
чайники в тумане похожи на ежиков
счастье ли вот, я тоже часто задаюсь этим вопросом!
летняя работа в доу О_о
квн дед мороз в подвал я что-то пропустила в КВНе!
xfqybr d nevfyt
арт психа это здесь!
кто был в подьёме во вторник фаворит)
чаща улыбается
достойная смерть для дебила
скеч сленговое слово да еще и написано неправильно.
загадочные фото художников всегда думала: какие они?
к чему помыслы о любви а вот это приятно)
рисуем танцующего человека ... с фотографии... =_=

@темы: поиск и находки

@темы: стихи

Сегодня мы провели веселый день под палящим солнцем на кладбище. Я аццки устала... Зато!
Я сфотографировала махаона! Я эту бабочку второй раз в жизни увидела) Нет в нашей области бабочки красивее)))

@темы: Мои личные безумства

Я едва не запела от счастья, закончив ее! Это будет самая длинная глава Отбоя - с две обычных, так что готовьтесь. И...


Брутальная сказка #15
Я стану твоим соперником!
ощутить
До операции два часа. Нервы у всех уже ни к черту. Во второй половине дня, наверно, будет гроза: с самого утра душно, да и потихоньку собираются многообещающие тяжелые тучи. Ночи не по себе: то преследует неприятный электрический привкус, то слух неестественно обостряется, мышцы болят от напряжения. Никогда в жизни ему еще не приходилось так ждать.
За окном шумно раскачивается на ветру ветка клена, по полу пляшут узорчатые тени. Подойдя закрыть фрамугу, Ночь привычно выглянул во двор: на скамейке под самым кленом сидит Сумерки и, кажется, играет с телефоном. Кроме пальцев, вся она неподвижна, выражение лица отсутствующее, взгляд рассеянный. Ей еще так просидеть минут сорок, как минимум. Не сошла бы с ума… Трудно поверить, что Сон решил стравить ее и Блондинку. Не то, что бы его доводы были неубедительны… но у Сумерки перед ним всего одно преимущество, по всем прочим направлениям она проигрывает, причем безнадежно: сила, опыт, уверенность – даже Солнышко со своим демоническим безумием была бы в этом плане лучше! Но раз уж в этот раз руководит Нехороший – лучше довериться ему. План есть план.
Сумерки мрачно сдувает со лба выбившуюся прядь: проиграла. Как раз захотелось спуститься, отвлечь ее – да что скрывать, отвлечься самому – когда кто-то внизу крикнул:
- Тринадцать!
Сон подбегает к ней с метлой – видимо, этот расслаблялся уборкой. Сумерки только чуть-чуть повернула голову, опустила руки на колени, ответила что-то совсем тихо, шелест листьев заглушил голос.
- Что-что? А ну не дури. У тебя-то как раз все получится. За меня бы поволновалась! Мету сейчас дорожки – и думаю: вот летит в меня пуля бандитская. И кто меня спасет, пока ты будешь за километры от нас своего героя дожидаться?
Сумерки криво усмехнулась и закатила глаза. Впрочем, тут же убрала телефон в карман, поднялась со скамейки, начала неспешно растягивать руки. Сон продолжал что-то говорить, но уже тише – то демонстративно надуваясь, то снова разражаясь трагической тирадой, а она смотрела на него с той же издевкой, иногда позволяя себе сдержанно хихикнуть.
Даже спускаться расхотелось – Ночь и от окна отошел, чтоб не смотреть: до того сцена под окном казалась некрасивой. Разве можно – затеяв всю операцию с самого начала, в решающий момент впасть в привычное инфантильное состояние?.. Уже понятно, кто будет отвечать за захват наемников. И как назло, даже привычный холод посеребренного клинка не вселяет уверенности, как раньше. В любой момент все может сорваться: из-за невнимательности ли, из-за неверного расчета… вся ситуация раздражает. Как невовремя!
За мыслями Ночь не заметил шума мотора. Из-за окна слышен крик Цветочка:
- Сладенький! Давай выдвигаться!
Давящее ощущение приближения развязки все нарастает, и Ночь спускается, выходит наружу, закрывает за собой дверь, преодолевая уже не душевную, а вполне физическую тяжесть и сопротивление. Сон уже успел прошмыгнуть в машину, Сумерки стоит рядом, разминает кисти и – улыбается.
- Долго ли тебя ждать? – Цветочек облокотилась на руль, барабаня по нему ногтями.
На вопросительный взгляд Ночи ответила Сумерки:
- Я сейчас тоже выдвинусь. Помедитировать и на месте можно, осмотрюсь заодно лишний раз.
Сначала ее бодрость показалась даже подозрительной. Потом… Ночь невольно почувствовал уважение к Нехорошему: простейший и теперь кажущийся очевидным прием для вселения уверенности в себе был проведен с легкостью мастера. Лишь бы это заклинание не развеялось, когда Сумерки встретит своего противника. Ночь привычно потрепал ее по волосам – она ободряюще улыбнулась, на секунду поймав и сжав его руку:
- Мы справимся, мы крутые.
Сердце нехорошо екнуло. Девочке все-таки не хватало убедительности, а все туда же – утешать да успокаивать. Саму бы кто успокоил. Подумав, Ночь достал из кармана и вложил в ее даже в жару холодную ладонь один из своих ножей, не вместившийся в кобуру и взятый в качестве «запаски». Сумерки удивленно взглянула на внезапный подарок, подняла глаза на Ночь – и через секунду, наконец уловив посыл, улыбнулась, сжав лезвие в руках:
- Спасибо. Я и так буду помнить, что не одна! Это будет мой козырь на самый последний случай. Подожди вот, тоже на крайняк. Вдруг, пригодится, пока меня поблизости не будет? Это просто потрясающе функциональная вещица.
Она быстро вынула из нагрудного кармана скрученную запасную струну и отдала Ночи, спиной закрыв это движение от остальных. В свободном кармане она спрятала нож и тут же отошла, незаметно кивнув. Тут Сумерки права: такое должно быть секретом.
Стало легче. На этот раз по-настоящему. Дверь захлопнулась у Ночи за спиной, Цветочек с готовностью завела мотор, и они поехали. Сумерки пошла в другую сторону, шутливо отдав честь уже удаляющейся машине. Атмосфера сразу сменилась на рабочую.
- Все всё помнят? – с энтузиазмом спросил Сон.
Ночь кивнул.
- Даже мигалка наготове, - расслабленно ответила Цветочек. – Лучше нас никто не справится!
- Увидим, - Сон вздыхает, глядя в окно, а потом вытаскивает из-под сидения сумку а-ля «студенческие будни», надевает через плечо, открывает, перебирает содержимое, беззвучно проговаривая список. Ночь успел разглядеть моток бечевки, крышки бутылок, рукоять ножа – и это только верхний слой. На вопросительно вскинутую бровь Сон отвечает:
- Надо предусмотреть всякие случайности.
- И как же нас выручит… водка? – скептически осведомилась Солнышко, извернувшись, чтобы смотреть на заднее сидение.
- О, невинность. Да более широкого спектра возможностей, чем у водки, я вообще не знаю…
Сон замолчал: машина приблизилась к перекрестку, на который наемники должны неизбежно выехать. Теперь – ждать, наблюдать, припарковавшись в отдалении. Девушки уже что-то жуют. Сон зачем-то проверяет, легко ли откидывается вперед спинка сидения.
Ночь слежками никогда не занимался, он привык к простым и открытым методам. Какие с мертвецами-то уловки, собственно? А теперь приходится полностью перестраиваться для непривычной работы, а ощущения от нее, мягко говоря, неприятные: напряжение, нестабильность, недоверие. Цветочку и Солнышку, видимо, все равно: не их судьба решается. Они просто работают, и то – чтобы очистить совесть, не более. А Нехороший – тот и вовсе как рыба в воде, азартно улыбается, в глазах блеск. И смотрит одновременно напряженно и рассеянно, словно готов заметить любое изменение в поле зрения.
Минуты тянулись и тянулись. Очень хотелось отвернуться, чтобы время шло быстрее и появление машины стало неожиданностью. Но не вышло: совесть не позволила. Совесть приковала взгляд к заветному повороту. Взглянуть на часы не получилось, даже когда вдалеке появился-таки черный «форд».
- Поехали. Сначала осторожно, - приказал Нехороший. Голос – будто у охотника, держащего добычу на прицеле. И такой же сосредоточенный почти до безумия взгляд.
- Не учите меня жить, парниша, - буркнула Цветочек, аккуратно пристраиваясь за «фордом».
Ночь с облегчением отметил, что ехали они пока что в направлении кладбища. До последнего момента не было уверенности, что наемники заглотили наживку. Впрочем, какие-то смутные сомнения оставались и сейчас. Ночь размял совершенно одеревеневшие пальцы. Плохо. Надо расслабиться, срочно. Иначе можно и ошибиться в ответственный момент…
Дорога сужается по мере удаления от центра. Солнышко уже сидит как на иголках, в ожидании решительных действий. Ее можно понять…
- Думаю, пора показать себя, - с хищной ухмылкой заметил Сон.
- Уже? – пробормотала Солнышко. Она даже вздрогнула.
- Дальше прятаться смысла нет. Надо выгрузить Блондинку и гнать их столько, сколько сможем. Причем наш День должен пойти не спасать их, а выполнять задание. Значит – сейчас самое время.
Цветочек, скептически цокнув, надавила на газ. Понеслась, подумал Ночь. Вот только следующая реплика Нехорошего заставила вздрогнуть:
- А люк у вас как открывается?.. А, все, понял.
Ночь не успел опомниться, а в лицо уже ударил ветер. Сон резко сместился в центр салона, чтобы откинуть спинку сидения. Значит, что-то все-таки было припрятано в багажнике? Опять этот чертов игрок что-то скрыл?..
Нехило так скрыл. Снайперская винтовка КСВК. Сто сорок сантиметров в длину, больше двенадцати кило – внушительно, что и говорить. Ночь невольно сглотнул.
- Все нормально, - улыбнулся информатор, поймав его взгляд. – Просто смотри.
И тут же забрался на сидение с ногами, высунувшись в люк. Он имел в виду – смотри и трепещи, да?
- Хаюшки! Всем привет, давно не виделись! – в боковом зеркале было видно, как он послал в сторону преследуемой машины шутовской воздушный поцелуй.
«Форд» едва заметно повело, после чего он резко набрал скорость.
- Ага, щас, – осклабилась Цветочек и тоже начала разгоняться.
- Ну что же вы! Со старыми коллегами надо хотя бы поздороваться! – продолжил издеваться Сон и теперь вытащил оружие на крышу.
Улочка, конечно, уже не из оживленных, но все же! Дома, окна, люди! Вот сейчас набегут местные – и что? Придется бить морды. Радужная перспектива, что и говорить! Доверяться Нехорошему становится все сложнее.
- Ты больной?! – выпалила Цветочек.
- Спокойно, я знаю, что делаю! – прошипел Сон и через секунду выстрелил.
Пуля выбила щепки из дерева возле дороги, это только заставило наемников ускориться. Идиотизм! Вмешаться бы… но где альтернативный план?
На втором выстреле с переднего пассажирского места высунулась наемница Вера с перекошенным от ярости лицом и впечатляющих размеров арбалетом.
- Ну привет, кидалово! – выпалила она, явно намереваясь отправить болт предателю в глаз. Ветер раздувал ее волосы, мешал целиться – наемница раздражалась все больше, ругаясь под нос.
- Нехороший! – взвыла Цветочек. – Ты все еще знаешь, что делаешь? Она как бы стрелок!
- Ну, и у вас как бы бронированное стекло, - невозмутимо заметил информатор. – К тому же, российские дороги уравнивают наши шансы.
Дышать Ночи резко стало трудно. Солнышко закрыла лицо руками. Цветочек закусила губу – будто решает, развернуться ей прямо сейчас или все же участвовать в этом безумии. Но, несмотря на все эмоции, их внедорожник с курса не сворачивал.
Цветочек кое-как сумела не съехать в кювет, уходя от болта. Междометия, которыми она сопровождала свой маневр, были явно не для печати. Единственное, что хоть немного спасает – это огромная скорость и действительно отвратительная, в выбоинах, дорога, не дающая Вере прицеливаться. В лучших русских традициях.
Второй выстрел Нехорошего пришелся бы в колесо, если бы наемники не прибавили скорость. Дома уже кончились, теперь слева – поле, справа – какой-то глухой забор советских времен. Сон, видимо, почувствовал себя увереннее и выстрелил снова – и опять, разумеется, промах. Вера в долгу не осталась – на этот раз «лексус» обзавелся царапиной на крыле.
- Убью, - прорычала Цветочек. – Вот закончится все – убью! Хотел спустить им колесо – сказал бы Сладенькому!
- Не нервничай, все по плану, - отмахнулся Нехороший. – Я как раз собираюсь закончить этот концерт.
С этими словами он снова выстрелил мимо, на этот раз украсив забор сколом, потом вновь нырнул в салон, пропустив очередной болт в каких-то жалких сантиметрах над головой, и, покопавшись в сумке, извлек оттуда теперь гранату-лимонку и какой-то увесистый цилиндрический предмет.
- Это что? – в ужасе пробормотала Солнышко.
Сон в ответ только загадочно улыбнулся.
Ночь, в отличие от Солнышка, узнал дымовую шашку. Вот только после «меткой» стрельбы Нехорошего в успехе его новой затеи он сильно сомневался. А разговаривать с этим чертом – с горящими глазами, от волнения то и дело облизывающимся и все не прекращающим улыбаться – явно бесполезно.
Наемники за время этих разговоров успевают оторваться, вот только поворот на кладбище уже остался позади. И опять выстрел – на этот раз смят кузов, водитель в панике берет в сторону, и вот тут, под страшный победный клич, в «форд» летит дымовая шашка. Гранату же Сон отправил далеко в сторону – нашел же время выжигать зеленые насаждения, безумец!
Машина выскочила из дымовой завесы через пару секунд. Кажется, они все же на мгновение притормозили.
Сон спустился вниз, тяжело плюхнулся на сидение.
- Ну все, Цветочек. Теперь – хоть тарань их к чертям. Ценных для нас людей в машине нет.
- Что ж не стреляешь?
- Уж прости, там в магазине только пять патронов. Я для зрелищности ведь винтовку одолжил кое у кого, так что торговаться не пришлось. И вообще, у меня с меткостью – сами видите что! У нас две задачи: не пустить их к кладбищу… и самим попробовать на болт не напороться.
Ночь намек понял. И даже немного пожалел, что запаска осталась у Сумерки: терять ножи он не любит. Но все же, не сдержав обреченного вздоха, высунулся в окно. Без демонических способностей точность и дальность, безусловно, падают, но выбирать не приходится. К тому же, идеальное попадание сейчас необязательно: лишь бы колесо по лезвию проехалось. Прикосновение к металлу волшебным образом успокоило. Движение было настолько естественным, что Ночь сначала метнул нож, а уже потом заметил это – когда колесо «форда» с характерным хлопком проехало по зазубренному клинку.
Обе машины затормозили медленно, почти плавно. Наемники уже поняли, что не уйдут, и не спеша разворачивались, готовясь к бою. Ночь обреченно вытянул несколько ножей. Двери открылись одновременно, некроманты и наемники вышли с общим для всех чувством неизбежности. Взгляд у Веры затравленный, уголок рта дергается. Николай же, видимо, воспринимает ситуацию со стоическим спокойствием. На поясе у него кобура с широким и длинным ножом: приспособа совершенно живодерская, без сомнений.
- Девочки, машину в сторону. Мой телефон там, звоните Ивановой-второй, скажите – пусть едет, - шепнул Сон. Цветочек кивнула, захлопнула открытую было дверь, подала назад.
- Я все же советую вам сдаться сейчас, - все с той же отработанной наглостью предложил Нехороший. – Все равно вы уже проиграли, а так хоть отделаетесь без травм…
Договорить он толком не смог – пришлось защищаться винтовкой от очередного болта. Что-то в этой Вере, при всей ее красоте, есть такое неприятное, истеричное. Хорошо еще, Нехороший реагирует быстро, но это, судя по судорогам, на адреналине.
Николай смотрел на это с явным осуждением, потом перевел взгляд неморгающих белесых глаз на Ночь.
- Ты с этим клещом?
Вопрос сложный, но Ночь кивнул. Это и решило его судьбу: клинок метнулся в его сторону, Ночь еле ушел. Вот вам и разница между некромантом-оперативником и простым обученным головорезом: первый, в отличие от второго, совершенно не готов к серьезному бою, да еще весьма смутно представляет, как провести захват, не убив противника. Тратить ножи наудачу – точно нельзя. А вот попасть в правую руку с первого раза вряд ли получится. Тонко действовать – технически невозможно.
Откуда-то со стороны послышался приглушенный от пульса в висках голос Веры:
- Сволочь, скотина, подлая тварь!!
Что там происходит, Ночь не видел. Но догадывался. А действительно, перед кем он играет в благородство? Иногда надо заставлять себя взрослеть. Ночь подпустил Николая поближе и выставил подножку, тут же, со спины, ухватив под руку и приставив нож к горлу. Только теперь он позволил себе отвлечься и осмотреться: Сон и Вера неподвижно стояли по другую сторону дороги. Наемница обреченно подняла руки, Нехороший наступил на ее арбалет и держал ее на мушке… да как ты, маньяк, еще и «браунинг» протащил?..
Сон поймал вопросительный взгляд, улыбнулся почти смущенно.
- Просто я ответственно подошел к операции.
- Ничего у вас все равно не выйдет, - холодно сказала Вера. – С вами была девчонка – она ведь уже на месте, не так ли? Так вот, наш человек прямо сейчас берет ее в заложники. Знаете, я почему-то даже не сомневаюсь в успехе… Она же ценнее денег?
Ночь сглотнул. Без эффекта неожиданности дело обстоит намного хуже… И Сумерки, похоже, выбраться не сможет. Надо срочно решать… Ночь перевел взгляд на информатора – уголок рта у того едва заметно дернулся.
- Что ж, молодцы, раскусили, - протянул Сон. – Вот только начальство уже на подходе, вам все равно уйти. А с вашим найденышем мы, поверьте, разберемся. Он, знаете ли… наш. Откуда, думаешь, такое счастье могло свалиться?
Глаза у наемницы подозрительно сузились.
- Блефуешь.
Сон уже растянул самую приторную улыбочку, чтобы привести пару аргументов, когда с шумом и ревом вернулись дурдомовки.
- Барыня ехать изволят! – отрапортовала Цветочек, высунувшись из окна.
- Придержите этих двоих без меня? – спросил Сон, не оглядываясь.
- Что-что? – из машины буквально выпрыгнула Солнышко. – Это еще зачем?
Ночи хотелось задать тот же самый вопрос. Точнее, другой: почему именно без него? Мысли, кажется, проявились на лице слишком ясно: передавая «браунинг» Цветочку, Сон обратился именно к нему:
- Ехать – так мне, Сладенький. Посуди сам: передвигаюсь быстрее, способности при мне, да и уже предвижу возможные проблемы. Я ей сейчас полезнее.
Ночь замер. Не хотелось отдавать исход операции на откуп гипотетическим талантам этого показушника. Ведь потом можно даже не узнать, опоздал он, или ошибся, или вообще снова сменил сторону.
- Что ты будешь делать, когда увидишь, как твои лучшие друзья дерутся насмерть? – Сон уже неприкрыто давил: взглядом, голосом – всем. Даже воздух будто стал тяжелее. Странно, что вход до сих пор не идут иллюзии. – Да кивни уже, что тебе стоит!
На последней фразе у Нехорошего даже получилось сверкнуть глазами – только не устрашающе, а нервно, паникерски. И какое-то невнятное шестое чувство подсказало: надо поверить. Только кивнуть так и не вышло – получилось только досадливо-обреченно цокнуть. Впрочем, Нехорошему этого хватило – он уже вприпрыжку бежал к машине.
«Лексус» покачнулся от хлопка двери и тут же стартовал и даже слишком резко набрал скорость: значит, девочки выскочили, оставив машину на нейтральной передаче. И вроде бы все правильно… а осадок все равно неприятный.
Кто-то дернул за рукав – рядом стоит Солнышко. Уже услужливо впаяла Николая в землю – тот гордо промолчал. Издалека слышен шум мотора. Изволят ехать, да.

Все же стройка по-прежнему вызывает странное чувство причастности. Даже если бросила учебу на втором курсе. Что-то в этих кусках обнаженной арматуры, необработанных швах между плитами, грудах кирпичей есть такое романтическое. Новизна, нетронутость. Одиночество только усиливает это странное чувство. Все это было бы даже приятно… если бы не портили всё эти пятна крови, оставленные с прошлого раза. И проклятая дрожь в коленях. И снова все зависит от ее способности перехватить инициативу – то есть от того, чем Сумерки похвастаться никогда не могла.
«Не бойся, - говорил Сон, - твоя сила в том, что тебя не хотят убить. Ты это знаешь, но он не знает. Используй это». Ага, так ведь и порешит, не узнав. Очень умно. Как этим пользоваться на практике? Она хреновый манипулятор, да и психолог непонятно от какого слова. Самое главное, все равно все определяется одним простым «надо». Должна - значит сделает.
Сумерки ждала на стратегически правильной позиции долго – минут двадцать. Потом тело заныло от жажды движения. Адреналин заставляет сердце биться слишком часто, это не нужно. Надо успокоиться. Сначала Сумерки честно сопротивлялась желанию что-то сделать, потом дошла до ближайшей стены. Разглядела нацарапанные на кирпиче три буквы. И понеслось… Убеждая себя не выпускать из виду лестницу, она исходила вдоль и поперек весь этаж, нашла три неприличных слова, одно приличное, одно незнакомое и восемь нечитабельных. Еще были вырванные куски арматуры, забытый рабочими деревянный стул, на сидении которого даже остались бычки, валяющуюся на полу оконную раму и несколько осколков стекла.
«Надо же, - улыбнулась про себя Сумерки. – Как будто бросили и сбежали».
Она опустилась на корточки, чтобы попытаться понять, все ли осколки на месте: если удастся собрать прямоугольник – значит она выиграла… Вот только откуда взялся этот холодок в спине? Она часто принимала за ощущение присутствия всевозможные галлюцинации, но сейчас не могла игнорировать паранойю. Сумерки осторожно приподняла осколок, чтобы видеть то, что за спиной – в стекле отразился смутный силуэт. Пока далеко. Пока двигается спокойно, без напряжения. Сумерки не шевелится: есть надежда, что он еще не понял, что его видят. Доигралась, Мазюкова! Идиотка!
Впрочем, неизвестно еще, было бы лучше встретить его лицом к лицу, внезапно и без промедлений, или вот так, притворившись ничего не подозревающей жертвой. Ведь судя по хладнокровию и уверенности, День знал, кто здесь его ждет. Не принес с собой ничего, кроме ножа на поясе. Похоже, все не так просто, как казалось. Сумерки перекатывала осколок в руке, будто просто рассматривает стеклышко. Снова придется действовать по ситуации! Давай, Блондинка, покажи себя.
День медленно заходит в зал, прислоняется плечом к стене, с минуту стоит неподвижно. Потом наконец-то вздыхает, спрашивает:
- Давно ждешь?
Холодный, чужой голос. Конечно, она не слышала его целый месяц, но он, без сомнений, изменился – никакая это не паранойя. Сумерки сглатывает, стараясь вернуть самообладание. Вдох-выдох.
- Прилично, - надо же, звучит ровно. Надо продолжить, пока получается убедительно: – Я думала, ты удивишься, увидев меня…
- Нет-нет, я как раз к тебе. Нам бы сейчас очень пригодился заложник, и ты подходишь просто идеально.
- Вот как… То есть, тебе нельзя меня убивать?
Стало быть, задача упрощается. Слишком! Наверняка сейчас найдутся подводные камни. Сумерки по-прежнему боялась повернуться и смотрела на собеседника через отражение в осколке.
- Нельзя, - разочарованно вздохнул День. – По идее, мне вообще стоило бы предложить тебе сдаться, и все мы отделались бы без лишних травм…
- Но?
День странно усмехнулся – одновременно досадливо, смущенно и, кажется, облегченно.
- Но в тебе что-то есть. В конце концов, не будь ты сильной, тебя не пустили бы сюда одну. И, боюсь, если не увижу тебя в деле, буду потом жалеть.
- Это как попробовать фугу, да?
- Вроде того.
Прекрасно. Что-то там в его сознании завиднелось, и там, где раньше были друзья, он теперь видит врагов своей мечты. Или, возможно, соперников? От этой мысли по спине пробежал холодок – только не неприятный, как раньше. Теперь это было похоже на избыток энергии вкупе со страстным и неразумным желанием победить. Такого с ней еще не было. Так или иначе, рассуждать поздно. Хочешь увидеть меня в бою? Что ж, это взаимно.
Сумерки вдруг заметила, что улыбается.
- Ну, тогда чего мы ждем? – выдохнула она и, резко распрямившись, не завершив даже разворота, швырнула осколок в сторону проема.
День уклонился на какой-то миллиметр. Конечно, промах – стекло со звоном раскалывается о стену. Но чтобы захватить инициативу, надо бить первой. Бояться бессмысленно. Тело реагирует раньше, чем сознание. Мгновение назад она видела, как расчехляется длинный черный клинок, и вот уже по рукам бежит волна напряжения – это она блокирует удар своим посеребренным лезвием. Сама удивилась, как сдержала такую силищу. День действует на удивление просто, больше двух ходов даже думать не пытается – тут Сон был прав, так что защита Сумерки в общем и целом удается… Вот только разум подгоняет: надо нападать, а то проиграешь! Но каждый удар – словно о стену. Даже маленького преимущества выиграть не получается. Во время очередной попытки Сумерки вдруг поняла, что ее загнали в угол, и отступить в этот раз не получится.
- Какая-то ты зажатая, будто мыслями и не здесь, – разочарованно заметил День.
Это что, подсказка? Или старые привычки вылезают наружу? Впрочем, тут он прав. Ей страшно, у нее не получается сделать что-то смелое. В конце концов, он-то ей нужен живым, она не драться пришла, а за результатом!
Точно. Именно мысль о результате и мешает. Надо перестать бояться и поддаться инстинкту! К тому же, как и говорил Сон, раз ее жизнь ценна, есть смысл этим воспользоваться.
Сумерки ослабила давление на клинок, направленный ей в горло. И – нож воткнулся в стену рядом. День заинтересованно повел бровью – уже лучше, не так ли? Что ж, теперь будем мыслить шире, нечего сдерживаться почем зря. Сумерки вытянула струну. Раз игра по-крупному, надо попытаться сделать что-то опасное. Горло перерезать, например.
Как и ожидалось, День ушел в сторону, едва оцарапав плечо, и был вынужден выпустить Сумерки на открытое пространство. Она едва успела воспользоваться моментом, с трудом проскочив между длинным лезвием и стеной – и, кажется, тоже не без пореза. После выброса адреналина она почти оглохла, и стало опасно выпускать своего противника из виду.
Теперь и День, кажется, не будет мелочиться. Он смотрит на свою царапину с почти довольной усмешкой, небрежно вытирает кровь рукой. Сумерки не сразу сообразила, что ей только что намеренно дали время отдышаться. На месте пореза на боку стало неестественно тепло – возможно, он глубже, чем казалось. Придется ускориться! Она должна нападать первой, даже если ее действия можно предугадать: с ее-то скудным опытом выжидание ни за что не даст преимущества. Только дотянись! Забудь обо всем и – бей, бей, бей!
Она уже вкладывает в движения столько силы, что самой больно. Время от времени ловит себя на том, что забывает дышать. Все внимание поглотило преследование цели. День тоже стал как будто больше выкладываться, да и раскрывается немного чаще. Лишь бы поймать! Так хочется дотянуться…
На мгновение он остановился, сделал шаг назад, дотронувшись до щеки. Только после этого из тонкого пореза начала сочиться кровь. Оказывается, секунду назад Сумерки не почувствовала, что ее удар достиг цели. Неужели шанс все-таки есть?
- Уже интереснее. Кажется, я все-таки не ошибся, - протянул День и… облизнулся?.. Взгляд у него пугающий: до жути радостный, даже слегка помутившийся. – Скажешь, кто ты?
Ответить? Да не поверит же! А если и поверит – разве это повод останавливаться?
- Какая сейчас разница, - сказала Сумерки. Во рту пересохло – голос стал почти беззвучным и ожесточенным. И бок начинает болеть.
День только улыбнулся, спорить не стал. Видимо, оценил такого понимающего ситуацию противника. И тут же – молниеносный выпад.
На этот раз поймать момент для удара не удалось, приходится защищаться. Сумерки сосредоточенно ищет удачный момент для удара, любую возможность увеличить дистанцию, но – ничего, непробиваемая стена. Видимо, теперь День относится к ней серьезнее. Следить за окружающей обстановкой становится труднее, она и сама не заметила, как приблизилась к стене. Только теперь, когда из оконного проема в спину подул ветер. Но стоило на секунду оглянуться через плечо, Сумерки боковым зрением увидела летящий на нее нож. И поняла, что самый разумный сейчас путь – наружу. Она даже не поняла, откуда взялись силы на кувырок назад – настолько легким показалось тело и медленным – движение. Струны как будто сами заставили раскинуть руки, цепляясь за ближайшие окна. Даже удар ног о стену был почти неощутимым. Получилось…
Что-то несколько раз звякнуло внизу – Сумерки с опозданием поняла, что это нож упал на сваленную внизу груду арматуры. И снова, чуть глуше: теперь ясно – свой нож она тоже выронила.
- Ну, что собираешься делать? – раздалось сверху.
Сумерки подняла глаза, медленно, через боль, разгибаясь. День свесился из окна, почти уютно облокотившись на кирпичи, и одной рукой при этом натягивая струны, оказавшиеся слишком близко к окну. В пальцах – тонкое лезвие.
- Могу задать тот же вопрос, - отозвалась Сумерки.
День усмехнулся.
- Если дернешься и попытаешься проскочить на пятый этаж… - начал он.
- От моего трупа пользы точно не будет. И шеф вряд ли станет выкупать калеку.
- Шеф откажется – так друзья твои что-нибудь предпримут. Друзей, знаешь ли, не работоспособность твоя интересует.
Сумерки содрогнулась от озноба, невольно вспомнив, как каких-то пару часов назад Ночь гладил ее по волосам, пытаясь успокоить ее и себя. Подумать страшно, что он может натворить, чтобы вернуть ее, даже в состоянии овоща. Тем более, когда уже потерял одного. Вдруг на груди что-то кольнуло… точно! Метательный нож! Да еще зазубренный!
- Тогда я просто не буду их подставлять, оставаясь живой. Подо мной тут груда ржавого железа. Упаду спиной – не выживу ни за что.
Сумерки изогнулась и все же сумела выудить зубами из кармана свой последний аргумент. И тут же подтянула к лицу те струны, которым не грозит быть перерезанными лезвием.
Вот теперь ситуация по-настоящему патовая. Ну – застраховала себя от проигрыша, а что теперь? День тоже замер в раздумьях. Выиграет либо тот, кто поймает другого на потере бдительности, либо тот, кто сумеет-таки придумать что-то еще. Как назло, голова пуста. И гудит от напряжения рука, натягивающая струны. Остается только буравить друг друга взглядом в ожидании ошибки…
Вдруг День перевел глаза на что-то другое – далеко внизу и позади. Уголок рта у него в этот момент раздраженно дернулся, на лице застыла нескрываемая неприязнь. И тут из-за спины послышался знакомый голос:
- Эй, ты, патлатый! Ослепни!
От радости Сумерки вдохнула больше, чем позволяла напряженная грудная клетка – до боли. День на секунду замер, глядя в никуда, и отступил назад. Больше струнам не угрожало лезвие, можно действовать. Перед тем, как ослабить натяжение и шмыгнуть на пятый этаж, Сумерки все же позволила себе обернуться – но разглядела только завесу черных крыльев: Сон выкладывается. Надо спешить.
Снова стоять на полу непривычно, даже голова закружилась. Сумерки быстро встряхнулась, побежала к лестнице, на ходу пытаясь подобрать из мусора на полу хоть какое-то оружие для защиты: метательный нож ей мало поможет. Нашелся только кусок арматуры. Скорее наверх! Лучше возможности не будет!
Вот только уже на полпути Сумерки поняла, что упустила свой шанс. День стоит наверху пролета и хищно ухмыляется. С левой руки капает кровь. Ну конечно! Прогнал иллюзию болью, изрезав себя лезвием. Гениальный безумец.
- Мне уже плевать на планы наверху, понимаешь?
Разумеется. Теперь ты слишком хочешь закончить такой интересный бой, убить или быть убитым – другие варианты неприемлемы.
И все равно, когда он метнулся вниз, Сумерки побежала навстречу. Чтобы хотя бы попытаться что-то сделать. Не получилось. Удар, как, впрочем, и ожидалось, наткнулся на блок, ее столкнуло вниз собственное усилие. Спина проехалась по ступенькам, по неровному бетонному полу, голова стукнулась о стену. Открывать глаза бесполезно, сейчас она сможет увидеть только тени да цветные круги, слух тоже отказал, в ушах тошнотворный вакуум. Но все равно Сумерки почувствовала приближение. Кожей ощутила, как над ней склонились, по холодку поняла, что на нее внимательно смотрят. Ее берут за плечи, словно раскаленными щипцами, поднимают, опираясь о стену. Кровь отхлынула от головы, и Сумерки поняла: вот он, тот самый последний шанс.
Она с закрытыми глазами, стараясь лишний раз не двигаться, стянула перчатки – пальцы едва-едва слушались, привлечь внимание страшно. На секунду даже засомневалась: стоит ли бросать эти железки на пол? Впрочем, промедление смерти подобно – плевать на мелочи! Главное сейчас – воспроизвести испуг, а его есть у нее. Столько, что даже делать ничего не пришлось: стоило открыть глаза, снова встретиться с безумным взглядом – руки сами поднялись в защитном жесте, из груди вырвался крик:
- НЕТ!..

Блевать на четвереньках, судорожно зачерпывая пальцами колючий гравий, силясь глотнуть хоть немного воздуха – нечего сказать, достойное состояние. Соберись, встань! Ну и что с того, что иллюзию разрушили? Когда это делала Небо, было не так уж больно, терпел! А если без этой иллюзии у Сумерки ничего уже не получится? Давай же, вставай!
Сверху донесся почти заглушенный ветром крик ужаса.
- Твою ж мать! – бессильно прохрипел Сон.
И вдруг – отпустило. Боль и судороги постепенно ушли, наконец-то получилось вдохнуть. Если так – неужели Блондинку вырубили? Впрочем, почему-то уверенности нет. Сумерки сейчас может быть элементарно не в состоянии рассчитать силы.
Сон с трудом поднялся, боясь снова потерять равновесие – и медленно, в любой момент готовясь упасть снова, побежал к недостройке. Тошнота отступила только ко второму этажу, головокружение – к четвертому. Тут же стало слышно шумное, медленное дыхание – Сумерки. Ее встрепанная макушка показалась на лестничной площадке между пятым и шестым. Теперь Сон позволил себе не бежать и поднимался медленно, молча наблюдая за открывающейся картиной: Сумерки, сгорбленная, в окровавленной разодранной на спине футболке, сидит верхом на Блондинке – он распластан на полу с неудобно раскинутыми руками и пятнами крови на лице. От облегчения даже равновесие слало чувствоваться иначе – Сон едва не оступился, пришлось остановиться. Мазюкова по-прежнему ничего не замечает, восстанавливает дыхание. Нет, все-таки надо ее окликнуть.
- Сумерки? – после недавнего приступа голос получился чужой, неприятный.
Девушка вздрагивает всем телом, резко оглядывается – на бескровном лице выделяются только глаза – и улыбается измученно, но от того не менее искренне.
- Как нефиг делать, – шепчет она почти одними губами. – Эта чугунная голова все может, – а сама бессознательно выдает свое настоящее состояние, страдальчески потерев темечко. Видимо, приложила изо всей силы.
- Что, действовала по накатанной? – Сон не сдержал ехидного смешка. – Да уж, я до сих пор не могу забыть этот чугуниум. Мне бы такую башку, пригодилась бы сегодня.
Сумерки подняла на него недоверчивый вопросительный взгляд – чувствуется школа Ночи. Пришлось проигнорировать, сейчас не лучший момент для страшных историй с другого фронта. Пора работать.
- Все потом. Давай, вставай уже с поверженного. Будем готовить его к разъяснительной работе. Хм… я точно помню какой-то стул наверху…
При упоминании стула Сумерки кивнула и, сглотнув, попыталась встать – равновесие удержать не может, ноги не гнутся – Сон едва успел удержать ее.
- Все нормально, дойду, - отмахнулась Мазюкова. Вид и голос у нее при этом были как у алкаша, идущего вдоль забора и уверяющего фонарный столб, что он не пьян.
- Не храбрись, не та аудитория.
Сумерки слабо усмехнулась, вздохнула – и все-таки оперлась о его руку. Она показалась тяжелее, чем обычно, и, видимо, тоже это чувствовала – тут же начала вертеть головой в поисках новой опоры, а через секунду уже облокотилась о подоконник – а точнее, место, где он должен был бы со временем появиться.
- Дуй за стулом, я пока дотащу… этого (она кивком указала на безжизненное тело) наверх. Там места больше.
Состояние у Сумерки мало соответствовало смелому предложению: она стояла, держась за подоконник, и пошатывалась. А когда подняла левую руку – стала видна длинная и ровная рана на боку, дымчатого цвета футболка на этом месте и ниже вся окрасилась багровым.
- Еще чего. Стой, не дергайся. Лучше постарайся немного привести себя в порядок, пока сестра не приедет, - сказал Сон как можно строже.
Пошарил в сумке, выудил оттуда по бутылке воды и водки, пару платков и – с самого дна – сырок. Расставляя все это на кирпичах, пояснил:
- Не вздумай принимать анестезию внутрь!
- В мыслях не было. У меня другая любимая.
Сумерки медленно вскрыла непослушными руками бутылку с водой, первым делом умылась, сделала несколько глотков из горла и облегченно вздохнула.
- Спасибо. Иди уже. Я быстро подтянусь, вот увидишь.
- Если вдруг очнется… - заикнулся Сон, но Сумерки перебила:
- Сразу получит в торец и отключится обратно, не бойся.
Сон заставил себя успокоиться, буквально взлетел по лестнице и почти вприпрыжку бежал до нужного пролета, на ходу набирая номер сестры. Трубку она взяла сразу же и, не здороваясь, спросила:
- Все успешно?
- Да, но ты нужна.
Явь помолчала, потом настороженно спросила:
- Кому?
Намек вполне прозрачен. И ведь не соврешь!
- Допустим, мне.
- Неправда, - даже по голосу было заметно, что Явь поморщилась. – Знаешь, это твоя работа, не моя.
- В таком случае, я сейчас отвезу ее в больницу, а свой честный гонорар потрачу на отдельную квартиру. Согласна?
Секунду висела пауза. Потом – вздох:
- Ждите, буду.
На угрызения совести времени нет, дел и без этого хватает. Слава Богу, с Ночью проще – набрал sms с текстом: «Все прошло нормально. Приезжай» - и ни проблем, ни возражений. Можно смело хватать последний реквизит для работы и бежать назад. К его возвращению День уже аккуратно лежал рядом с лестницей, а Сумерки стояла рядом, прижимала к ране платок, смоченный водкой, жевала сырок и изображала невозмутимость. Бороться с ней, определенно, бесполезно.
Блондинку усадили на стул, и Сон, откопав припасенный моток веревки начал фиксировать жертву. На третьем пространственном узле Сумерки сзади оценивающе присвистнула, а когда в ход пошли остатки арматуры, она уже насторожилась:
- А это зачем?..
- Предпочитаю оставить ореол загадочности. Или… желаешь попробовать? – Сон не сдержался и пошевелил бровями, сгибая в руках толстую железную проволоку.
Сумерки усмехнулась в кулак:
- Нет уж, увольте. Полагаю, мне лучше не знать, откуда такое мастерство.
- Зря! Это бы немного разнообразило твою личную жизнь.
- Думаю, не все разнообразие одинаково полезно.
Помолчали. День привязан почти полностью, на последний узел веревки хватает едва-едва. Вдруг Сумерки снова подала голос:
- Знаешь, я ведь все неправильно делала. Вообще все. Взяла бы себя в руки вовремя – не болталась бы за окном, нож бы не посеяла… А уж эффектного падения, когда я спиной по ступенькам пропахала, и подавно можно было с легкостью избежать. Да и царапины этой… И что на меня нашло? Бред какой-то.
Сон невольно обернулся: ее голос был очень тихим. И сама она казалась маленькой и тонкой, раньше она как будто занимала больше места. Сумерки снова прикоснулась рукой к голове, уже не от боли, а словно в растерянности, и начала медленно оседать на пол. Сон инстинктивно подхватил ее, опустился вместе с ней на колени, боясь коснуться изодранной спины и осторожно придерживая за плечи. Она в бессилии уткнулась головой ему в шею. Дыхание у нее медленное, если не сказать редкое. Еще бы, после всех ран, падений и напряжения. Погладить ее по голове было естественно, даже слишком. И вдруг – так же естественно – сорвалось:
- Бедная моя…
Сон осекся. Это случайно, бессознательно. Этого нельзя было произносить. Трудно не догадаться, какие выводы сделал бы Фрейд! Сумерки, кажется, и сама близка к этим нехитрым умозаключениям: она затаила дыхание и не шевелится. Впрочем, и отстраниться не пробует… Нет, есть шанс, что не сообразила или спишет на мнительность, если сейчас же сменить тему! Не хотелось, конечно, говорить раньше времени, но…
- А я дурдомовкам машину разбил, - сказал Сон почти равнодушно.
Сумерки вздрогнула.
- «Лексус»?..
- «Лексус». LX 570, – интонация получилась такая, будто речь идет о колбасе, любительской.
- Как?.. – теперь девушка отодвинулась, чтобы смотреть ему в глаза.
- Как – как. Вдребезги, о дерево, да еще убежал с места аварии. Видимо, я все еще не верю в реальность случившегося, раз не осознаю неотвратимость расправы.
Сумерки снова отползла, опустила глаза.
- Черт… Прости… В смысле – спасибо.
- Э?
- Ну, тебя ведь по плану здесь быть не должно. Значит, ты ехал вытаскивать меня, узнав об изменениях в их плане. Ты ведь уже знал, что меня попытаются захватить живой? Если бы появился с опозданием, не только не вытащил бы меня, но и сам бы, скорее всего, погиб. Это был риск. Правда, спасибо. Если бы не ты, я бы сегодня умерла. Серьезно…
Сумерки сказала бы что-то еще, но в испуге замолчала: на лестнице нетерпеливо откашлялись – Явь прилетела. Не то, что бы Сон не знал, где она, но сейчас за всеми спутанными мыслями, он даже не пытался сосредоточиться на ощущении присутствия. Сестра сразу заметила его растерянность, покачала головой. А потом, резко выдохнув, легко поднялась по ступенькам, обошла Сумерки, присела рядом.
- Жить будешь, - сказала она, разминая пальцы. – Сейчас подправим. Сон, быстро снял рубашку и отошел. Давай-давай, ей прикрыться нечем. Я тут в платье пришла, а на тебе все равно майка вон останется. И не мешай, я буду работать.
Сон послушно отдал сестре рубашку и ретировался. Контролировать ситуацию нет нужды: Явь перешла в «рабочий режим», забыла обо всем личном. Через несколько минут от ран и следа не осталось.
- Спасибо, - смущенно пробормотала Сумерки.
- Должна будешь, - бросила Явь до подозрительного беззлобно. Остается только догадываться, что она напридумывала, чтобы найти причину такому великодушию.
Так или иначе, одна проблема решена, и можно начинать решать вторую задачу – еще один пациент ждет - не дождется лечения. Сон выдохнул, подобрал с пола ополовиненную уже бутылку с водой, медленно, будто что-то тянет назад, подошел к стулу, где привязан теперь День Блондинко – без сознания он кажется совсем безобидным. Если сейчас «разъяснительная работа» удастся – все вернется на круги своя. Что ж, по крайней мере, это и есть цель работы. Сон вдохнул в последний раз, и, набрав в рот воды, опрыскал «пациента» водой.
День попытался шевельнуться, но глаз не открыл. Пришлось усилить эффект оплеухой.
- Просыпайся уже! А то арматуру в одно ухо ввинтим, из другого вывинтим.
- Да пошел ты со своими садистскими фантазмами, - слабо отзывается День, мучительно пытаясь поднять голову. Он затравленно осматривается, задерживает пристальный, изучающий взгляд на своем собеседнике.
- Скажи, откуда я тебя знаю? – он цедит слова, не скрывая неприязнь. Все же подсознание во многом диктует ему отношение к людям.
- А какие соображения? – расслабленно спрашивает Сон.
- Никаких. Знаю только, что ты меня дико бесишь.
- А по поводу остальных?
День снова осматривается. Сумерки, встретившись с ним взглядом, заметно напрягается, даже пытается встать.
- Я не собираюсь больше ничего говорить, - бросает День.
Ну уж нет, надо выжать из ситуации максимум. Давить до конца!
- Ты не в выигрышном положении, знаешь ли. А назвал бы заказчика – шеф бы подумала о новой работе для тебя.
- Думаешь, найденышу доверили бы ценные сведения?
- Надеялся.
День усмехается с откровенной издевкой:
- Обломись, уродец. Вы сейчас получили совершенно бесполезного пленника.
Уродец? И это говорит существо не красивее обезьяны?
- Ну, хоть развлечемся, - зловеще обещает Сон.
И без того неприятная ухмылка у Блондинки растягивается буквально до ушей.
- Сомневаюсь, хлюпик. Кишка тонка.
Глумиться из такого положения – это надо уметь. Впрочем, сам напросился на рискованные методы. В конце концов, не вернется к нему память – нестрашно. Ну, отдадут Тверди на перевоспитание, задержатся в Забадайске на недельку-другую – невелика потеря! Сон быстро подцепил ножку стула носком ботинка и, приподняв, толкнул. Стул, без того кривоватый, рухнул на пол, голова ударилась о бетон с глухим деревянным звуком.
Сзади резко раздались голоса – теперь Сон заметил, что публики заметно прибавилось: тут и Ночь с религиозным ужасом на лице, и возмущенные Цветочек и Солнышко, и недоумевающая Твердь. Совершенно невовремя! Отвлекаться сейчас – чревато.
- Все под контролем, - поспешил пояснить Сон.
О контроле речи, разумеется, не идет, но надо ведь их как-то успокоить. Вот теперь стало действительно не по себе… но все равно надо завершить начатое. Сон привел стул обратно в вертикальное положение, снова плеснул Блондинке в лицо воды. Но на этот раз шепнул:
- Кто-нибудь, позовите человека.
Расчет был, конечно, на Сумерки. Вот только она молчит, как рыба об лед – то ли от усталости, то ли от страха. В итоге вперед выступила Твердь и гаркнула зычным голосом:
- Блондинка! А ну встал и пошел работать!
- Шеф? – слабым голосом пробормотал День.
Он медленно поднял голову, посмотрел, слепо щурясь, сначала на веревки, затем – на всех присутствующих и на каждого в отдельности.
- Так. Кто мне объяснит, где мы, зачем меня привязали к стулу, почему у всех такие удивленные лица, и какого черта на Сумерки отвратительная рубашка в велосипедах?
Сработало. Даже усталость внезапно накатила. Даже ремарку про отвратительную рубашку пропустил мимо ушей.
Сумерки сначала задохнулась от возмущения, потом резко растянула в руках свою футболку, которую до этого нервно комкала, демонстрируя дыру во всю спину:
- А кто виноват? У меня, между прочим, твоими стараниями теперь не футболка, а сплошная вентиляция! Ты что, теперь этого не помнишь?
День удивленно моргнул.
- Логично, - заметил Сон. – Бывает и так, что когда память возвращается, все события периода амнезии стираются. Но вы же ему все расскажете?
Сумерки, не зная, улыбаться или плакать, кивнула, так и не сумев ничего выговорить. Ночь был солидарен – вот только у него сейчас улыбка с лица не сходила, придавая всей ситуации оттенок нереальности.
- Вернулся! – вдруг ахнула Цветочек, наконец выйдя из ступора. За ней оживились и остальные. Придется срочно предупредить излишнюю активность!
- Радоваться и бросать в воздух чепчики будете потом! Оставьте человека с командой, пусть разберутся в своем коллективчике. Пойдемте, пойдемте! – Сон старательно вытеснял толпу сначала на лестницу, потом все пролеты шел позади, не давая возможности вернуться.
Куда труднее оказалось сдерживать их снаружи, где началось горячее обсуждение. Да еще Цветочек, размахивая руками, требует немедленной компенсации за машину, которую они нашли «вокруг дерева». Твердь, насмотревшись на это представление, расслабленно разрешила девочкам прислать счет из ремонта на ее имя. И при этом выразительно намекнула, из чьей доли вычтет эту сумму. После ее слов возмущение сменилось неконтролируемой радостью.
Впрочем, когда Сон почти отчаялся всех успокоить, из дверного проема вышла Бригада Ъ - в полном составе. Причем День – с его фирменной улыбочкой – нес Сумерки на руках. Та краснела, не знала, куда деть глаза, и прятала лицо в воротник рубашки.
- Да, я падаю, не смейтесь, - пробурчала девушка. И добавила вполголоса: - А этому – хоть бы хны.
Суета, которая до этого отвлекала, исчезла, сменившись чувством опустошения. Небо стало совсем угрожающе темным, начали падать первые капли. И зонта, как назло, среди вороха «полезных» вещей в сумке нет, а грядет явно ливень. Достижение цели всегда приятнее обладания ею, не так ли?
- Ну что, сестренка, пошли домой? – предложил Сон. – Мы тут уже не нужны. Да и ливанет сейчас.
- Ну ты и слабак, - тихо откликнулась Явь.
- Просто хочу раз в жизни сделать все правильно. Согласись: все счастливы. Разве нет? Все так, как должно быть.
Явь в ответ мрачно покачала головой и отступила, выразительно завершая диалог. И близнецы, молча помахав всем и не дождавшись ответа, ушли – теперь праздник жизни продолжится без них.

@темы: Отбой!