Итааааак) Глава не больно динамичная и немного весенняя, к тому же неприкрыто выражающая фуд-фетиш, но все же!
Я закончила ее еще вчера хотела посвятить ее подруге Томе, потому что у нее как раз был День Варенья... но не знаю, понравится ли ей такой "подарочек". Хотелось бы, чтоб понравился)

Эпиграф!


Брутальная сказка #14
Давайте разберемся в преимуществах…
С места в карьер!
Странное ощущение, непривычное. После неудачной операции в голове воцарился полнейший хаос. С одной стороны, все просто хуже некуда: план провален, лидер секты жив-здоров, да еще и та глупая ситуация на остановке. Но при этом… как будто забытый вкус вернулся. Словно жизнь, до этого пустая, неопределенная, без особого смысла, вдруг наполнилась – ощущения стали острее, краски - ярче. Чувства – во всем многообразии – будто из небытия вернулись. То ли оттого, что прикоснулся к живому оружию, ощутил азарт охоты, то ли оттого, что встретил интересных соперников…
Соперники, кстати, вызвали противоречивые чувства. Например, наблюдательный парень из охраны ему сразу не понравился. С первого взгляда – какая-то иррациональная, необоснованная неприязнь. Его хотелось просто приложить о стену или вышвырнуть в окно. Остановило только то, что подобная агрессия беспричинна и опасна. И так человека убить надо было. А тут еще эти двое, внизу. Оба – профессионалы, без сомнений. Мужчина в колоритной одежде сторожа явно прошел серьезную школу. И точность и разумность его действий, и реакция, и выдержка не могли не вызвать уважения. В девушке, разве что, разочаровался, когда та в растерянности замерла на остановке. Хотелось бы посмотреть, как она будет драться – такая легкая, подвижная, буквально звенящая от переполняющей энергии, как натянутая тетива. А когда она вдруг остановилась – нет, это уже неинтересно, это даже обидно: заметила, догнала ведь, наверняка собиралась что-то предпринять. И почему-то передумала. А может, он откуда-то их знает? И от него чего-то ждали? Эта мысль теперь не выходила у него из головы. И самое странное: ночью, когда в очередной раз без стука пришла бескомпромиссная Вера, вместо этой прекрасной женщины ему невольно представлялась та растрепанная девчушка – и почему-то со звериной ненавистью во влажно блестящих кошачьих глазах.

Кто-то исправил в названии переулка одну букву – теперь над номером дома написано: «Конь пиративный». Сон находку оценил, хихикнул, несколько раз произнес про себя – с разными интонациями, примеряя эту бессмыслицу. Хоть какая-то радость. Самому работать в наружке, конечно, рискованно. Зато можно обойтись без фотографий и прочих лишних вещей. Сам увидит, сам запомнит и поймет, да и внимание к деталям у него лучше, чем у любого из сети. К тому же, сидеть дома стало просто невыносимо!
После операции с Сивалдайкиным Явь едва не учинила самый настоящий мордобой. Сумерки только и успевала уклоняться от пощечин – слово вставить не могла. Сон и сам, как назло, был еще не в состоянии вмешаться: сестра предпочла сначала разбираться, а уж потом – лечить. Под конец Сумерки, без того измотанная событиями, разозлилась, остановила Явь унизительной подножкой. Разумеется, после этого случая их раньше скрытая вражда обострилась и стала вполне явной. Все еще хуже, чем казалось: Явь теперь никого не слушает, у нее уже на все есть свое извращенное мнение. Разубеждать ее в таком состоянии – бесполезно.
А главное – лидер «Нового мира» теперь пожелал быть в курсе всех действий Тверди, и та теперь ходила мрачнее тучи. От Мазюковой требовала регулярных отчетов по телефону и в письменной форме – от Ночи. Сон должен был отчитываться не прямо, а через Мазюкову, а она тоже умеет быть занудой, особенно когда ей тоже есть перед кем отвечать. Так что пойти на слежку было единственным способом немного развеяться.
В первый же день, пока Сон искал конспиративную квартиру, успел прикинуться сотрудником всех на свете организаций, включая несколько оппозиционных партий. Благо, дом старый, бабулек тут водится предостаточно, и все словоохотливые. Потом стало проще: незаметность и наблюдение. Кто во сколько вышел, куда пошел (эта задача уже ложилась на плечи сети), в каком кто настроении – любая мелочь. Одна опасность – снова столкнуться с бывшими заказчиками: если узнают, нелегко будет убедить их, что это был фантом. Но доля риска как раз была элементом, оживлявшим скучную, в сущности, работу. Так прошли три длинных, утомительных и жарких дня.
Блондинка выходит мало, продуктов купить разве что. А так – дома сидит, берегут его. Все дела на Николае – угрюмом фехтовальщике с квадратной челюстью и длинным шрамом на руке. Он и раньше не выглядел особенно жизнерадостным, а теперь стал и вовсе мрачнее тучи. Вера же выходит исключительно в темное время суток, причем с заказчиком до сих пор не встретилась. Возмутиться бы – да слишком хорошо отдыхать от компании товарищей, в которой теперь мгновенно становится душно. Правда, как-то это все… непродуктивно. Что-то ускользает от внимания.
В который раз делясь с голубями предусмотрительно купленным «столичным» батоном, Сон мысленно восстанавливал самые незначительные детали. И – ничего, пустота. А главное – спросить не кого. Надо решить задачу, и как можно скорее…
От размышлений отвлекло движение воздуха поблизости. На скамейку рядом приземлился Ночь. Вид у него был не то чтобы мрачный, но напряжение чувствовалось даже в том, как прыгают его пальцы на кнопках телефона.
- Рискованно, - заметил Сон.
Ему под нос тут же сунули экран с текстом: «Сивалдайкин не хочет больше задерживаться в городе. Твердь и Сумерки его отговаривают. Ждут тебя с последними аргументами». Ну все! Надевай противогаз! Как, спрашивается, его остановишь?
- Только этого не хватало, - сокрушенно протянул Сон.
Ночь серьезно кивнул, набрал новый текст: «Есть что сказать?».
Выразительное молчание было лучшим ответом. Ночь, опустив голову, снова защелкал кнопками. Теперь на экране было одно слово: «ПАНИКА».
- Тут не спорю. Но это не повод объявляться здесь лично.
Ночь обреченно вздохнул.
- Ясно. Привести живым или мертвым, да? Дай хоть предсмертную записку сочинить…
Его оборвал характерный визг тормозов. Теперь прибыла тяжелая артиллерия… Старый добрый «Авенсис» припарковался на противоположной стороне дороги, за спиной, но Сон узнал этот звук даже несмотря на два ряда деревьев между ними. Сумерки прибежала через минуту, в панике, сходу спросила:
- Ну, что будем делать? У меня идей нет!
- Поздравляю, - пробурчал Сон. – Ты в нашем клубе.
Сумерки выругалась под нос.
- Черт. Что делать? Если Сивалдайкин уедет, а его конкуренты наймут более успешных людей, и наши горе-киллеры останутся не у дел – это же все! Разойдемся, как в море корабли!
- Да, Сумерки, спасибо за нагнетание атмосферы. Сейчас надо как-то убедить его в том, что за ним погонится именно эта компания. Но аргументов не придумаю…
Сумерки тяжело опустилась на свободное место на скамейке, без спроса отломила кусок мякиша от батона, начала нервно жевать.
- Вернуться надо в течение двадцати минут, – пояснила она. – Из них мы можем подумать еще где-то шесть. Идеи?
Сон хотел было сказать, что так дела не решаются, но не успел: к ним приближался человек в одежде мышиной расцветки с рыжими волосами, завязанными в узел.
Пришлось импровизировать: Сон ухватил Ночь и Сумерки за воротники, оттянул на себя, заставив замереть, и страшным голосом прошипел:
- Молчим, не двигаемся, в глаза не смотрим. Нас не видно.
Иллюзии «на скорую руку» хватило – День прошел мимо, не заметив их. Как обычно, напевает что-то хулиганское, причем довольно старое, походка пружинистая, не спешит и не обращает ни на кого внимания. Сумерки и Ночь в ужасе провожали его взглядом, пока он не скрылся из вида. У обоих сердцебиение стало таким частым, что Сон и сам поймал себя на дрожи и с трудом отпустил их.
- Не могу понять: что не так, - пробормотала Сумерки.
Ночь вдруг встрепенулся и начал суетливо набирать какой-то текст. Набирал долго, суетливо, но вскоре, нервно скрежетнув зубами, убрал мобильник обратно в карман. Сумерки с надеждой вытянула шею, но Ночь, пошарив по карманам, достал блокнот с ручкой и начал писать от руки. Через минуту он предъявил аж четыре страницы, исписанные размашистым от спешки, но по-прежнему ровным почерком:
«Не так то, что он как будто не в том возрасте. Еще нет характерной осанки от постоянной стрельбы, походка слишком быстрая, а еще то безобразие на голове. Это было лет в 16. Если все так, то он забыл больше десяти лет своего опыта. Это что-нибудь значит?»
Сумерки нахмурилась, перекручивая напульсник. Казалось бы, бесполезная информация, но… Шестнадцать – это было двенадцать лет назад. Если цифра точна, то все обретает смысл! От резкого прозрения Сон непроизвольно щелкнул пальцами.
- Это значит – шанс. Это наш аргумент. Поехали, будем раньше на две минуты.

- В этом возрасте он не более чем амбициозный убийца. У него в голове полный бардак. В смысле, еще больше, чем всегда. Нам ничего не стоит взять всю эту компашку тепленькими! – Сон эффектно развернулся на каблуках на гладком полу зала, заставив Твердь и Сивалдайкина в растерянности переглянуться, потом снова стал расхаживать из стороны в сторону.
Сумерки мрачно наблюдала за движениями его тени. Резкая воодушевленность Нехорошего ей почему-то не нравилась. Хотя нет, не «почему-то», все вполне объяснимо: просто он чего-то недоговаривает, от нее ускользает какая-то важная информация. Отсюда и напряжение. Как-то даже не по себе становится.
– Устроим ловлю на живца, - продолжал тем временем Сон. – Это будет полностью безопасно. Пустим информацию, будто вы, Михаил Петрович, собираетесь остаться до… до дня шахмат. У нас же в деревне как раз будет турнир. Любовь к интеллектуальному спорту вашему имиджу пойдет только на пользу, вот увидите! Перед отъездом вернетесь на кладбище снова. И дальше, как говорится, действовать будем мы. У нас есть боец как раз нужного уровня, - жестом конферансье Сон указал на Сумерки.
Вот тут-то у нее внутри как будто все рассыпалось.
- Постой, - заикнулась Сумерки.
- Не скромничай! – растягивая слова по слогам, Сон артистически улыбнулся и незаметно от всех, сделав вид, что скрестил пальцы на уровне подбородка, изобразил отрезание головы.
Сумерки подавила панику и покорно замолчала, поджав губы.
- Точно уверен? – переспросила Твердь, окинув Сумерки откровенно скептическим взглядом.
- Точно-точно. Скажу больше: если кому и удастся его поймать – это именно она. Мы со Сла… Мы с Ночью на подхвате. Я свяжусь со всеми, устрою необходимую утечку, подготовлю Сумерки к возможным проблемам… В общем, дело в шляпе. Соглашайтесь, плана лучше все равно нет.
Сивалдайкин барабанил пальцами по полированному столу, внимательно смотрел на каждого, ища поддержки. Сумерки отвела глаза: как-то не хотелось признаваться в своей беспомощности, но пытаться дать людям ложную надежду – еще хуже. Наконец за всех ответила Твердь:
- Ну давайте, действуйте, умники. Но учти, Нехороший, проколешься – ты знаешь, что я с тобой сделаю. Вот этими самыми руками.
- Вы настроены очень пессимистично! – беззаботно рассмеялся Сон. – Не бойтесь, все беру под полную ответственность.
Сумерки в очередной раз почувствовала приступ дурноты. Она безвозвратно потеряла контроль над ситуацией.

Следующие дни прошли как в тумане. Сон полностью взял на себя организацию дела, устраивая все встречи и не отпуская от себя Сивалдайкина, шеф появлялась все реже, демонстративно отстранившись от всего. Явь теперь стала бегать за Ночью с еще большим рвением – будто из протеста. И не забывала при случае огрызнуться на Сумерки. Ночь же разумно избрал тактику непротивления, хотя мысли явно были заняты большей частью операцией. Сумерки страдала, едва не сходя с ума от неприкаянности. В отчаянии она могла разве что просить Сладенького об очередном спарринге, но и тут чувствовала – ей сейчас нужно что-то другое, что-то получше. Ночь, хоть и не отказывал, явно разделял ее недоумение. Ведь по плану ей предстоит столкнуться с таким соперником, что можно сразу гроб заказывать. А Сон – ну неужели не понимает, что ничего из этого не выйдет? Или наоборот, что-то придумал и молчит? Сумерки терялась в догадках. Шестое чувство настойчиво подсказывало, что ответ ей вряд ли понравится.
Нагрянул ответ даже слишком внезапно. С утра пораньше, не тратя времени на предисловья и даже не удосужившись прервать телефонный разговор, Сон запросто вломился в комнату, которую Сумерки наивно считала своей, и жестом велел одеваться, тут же оглушительно, со звоном и треском от покачнувшейся мебели, захлопнув дверь. Времени было – семь утра. Проклиная свою послушность последними словами, Сумерки кое-как натянула футболку и шорты, не найдя спросонья расческу, провела по волосам пятерней, даже прикрыть шею бинтом не успела. И что от нее могло понадобиться в такую рань? Когда дверь открылась снова, Сон как раз попрощался с собеседником и тут же, не дав опомниться, потащил Сумерки вниз. Незаметно пролетали мимо коридоры и лестницы, сосредоточиться не получалось. Сопротивляться не хватило ни сил, ни ума. Получив наконец-то возможность постоять спокойно и вяло пытаясь продрать глаза, Сумерки услышала неприятный, усиленный эхом металлический щелчок. Сосредоточенность резко вернулась, да только поздно: Сон уже запирал массивную, обитую кожей дверь. Стена вокруг двери была незнакомой, темной, необработанной. И свет какой-то тусклый…
- Все, никаких раздражителей, - удовлетворенно сказал он, пряча ключ в карман джинсов и зачем-то разминая пальцы. – Присаживайся, я как раз лишний стул принес. Пора поговорить о твоей работе.
Сумерки, все еще плохо соображая, кивнула, осмотрелась – тут же сонливость как рукой сняло. Атмосфера отличалась от киношной, главным образом, полным отсутствием лоска, что создавало еще более жуткий эффект. Идеальный аккомпанемент – размеренно и звонко капающая вода: канализация, видимо, протекает… Торчащие трубы с облупившейся краской и ссохшиеся посеревшие половицы стали последним штрихом в облике безумного пристанища покойной маньячки Небо. Уж не та ли это комната, которую Твердь охарактеризовала многозначительным «Эге-гей!»?..
- Это мы где? – спросила Сумерки.
Сон только кивнул, расплывшись в улыбке. Правильно догадалась, еще бы. Сумерки попыталась взять себя в руки, но получалось из рук вон плохо. Она не позавтракала и даже не умылась – это раздражало и мешало мыслить здраво. Взгляд беспорядочно метался по незнакомому помещению. Зачем-то спросила:
- Так, ладно. Эмм… А что вот это за… хреновина?
Сон тут же скрестил руки в защитном жесте:
- Тебе знать не надо, и, если можно, мне бы не хотелось объяснять. Мы же просто хотим обсудить детали, так? Ну не выволакивать же для такой мелочи всю эту приблуду в коридор. Постарайся… не обращать внимания.
- Стараюсь… А зачем вообще говорить о моей работе здесь?
- Чтобы никому не мешать. Может, тебе сейчас надо будет закричать во весь голос? А время такое, что приличный некромант только спать ложится.
Вот! Вот оно! Так какого черта надо здесь ни свет ни заря заседать?..
На выражение подобных эмоций сил, разумеется, не хватило. Сумерки ограничилась емким «Н-да…» и, исчерпав вопросы, опустилась на относительно безопасный с виду стул. С утра – и такое. Настроение на весь день испорчено. Надо держать себя в руках.
- Ну, что? Я же понятия не имею, чего от меня хотят. Объясняй.
Сон кивнул и с готовностью оседлал стул по соседству, умиротворенно облокотившись на спинку. Рядом упала подозрительного вида туго набитая сумка, на которую Сумерки как-то не обращала внимания. Впрочем, времени подумать Сон снова не дал:
- Итак, сам план тебе в общих чертах уже известен. Сивалдайкин никуда не поедет и останется под охраной, а мы, пользуясь замешательством, никого не будем ловить с поличным, а просто возьмем их, как только от скоплений людей отойдут. Это на нас… Но Блондинку в это время надо от новых друзей, естественно, увести: если на их стороне будет он – то результат слишком очевиден. Мы позволим ему уйти… и дальше начинается твой бенефис.
- Тогда я хочу, чтоб на моих похоронах были виолончелисты, - перебила Сумерки. – И гроб вишневый, они сейчас в моде.
- Не пугайся раньше времени. Во-первых, шанс справиться есть. Это не твой привычный День: он потерял память, навыки, а главное – команду. Он ведь привык полагаться на те навыки и инстинкты, которых у нормального человека нет и быть не может. У тебя же есть один козырь. Психологическое преимущество.
- В каком месте?
Сон многозначительно сощурился. Намек был предельно ясен, вариантов попросту не было.
- Ну нет! – Сумерки хотела было подняться и уйти, но вовремя вспомнила, что просто так ее не отпустят. Придется дослушать.
- Да, да, да. Угадай, кого он вычеркнул из памяти? Ты можешь вернуть его в то неприятное воспоминание, которое и выбило его из колеи. Если в самый неожиданный момент ты сможешь, скажем, невзначай показать свои последние шрамы, а лучше – выдать какую-нибудь еще более яркую ассоциацию – его переклинит достаточно надолго. И все будет в твоих руках. Больше никто ему не поможет, решайся.
Сумерки обреченно вздохнула.
- И что это за ассоциации?
- А прямо сейчас и узнаем. Рассказывай по порядку все, что случилось той ночью, в деталях. Расслабься, за стены этой комнаты ни один звук не просочится. И не смотри так, я твой врач.
- Не буду я ничего рассказывать! – Сумерки подскочила, инстинктивно сделала шаг к двери, хотя умом и понимала, что ловить там нечего. Сон не пошевелился.
- Пока не расскажешь – отсюда не выйдешь. Я на результат работаю.
Сумерки сглотнула и всерьез попыталась хотя бы представить, как можно взять – и рассказать такое. И даже честно начала подбирать слова. На третьем неподбираемом слове поняла: бесполезно. Вообще никак! Ноги настойчиво уводили ее к двери – хотя и было ясно, что так она ничего не добьется. Сумерки бессильно сползла вниз по стене, опустила голову. Прислоняться спиной к грубой штукатурке было неприятно, но лишний раз шевелиться не хотелось: старый инстинкт заставлял притворяться ветошью. Так прошло минут двадцать.
Шуршащий звук, быстро сменившийся чавканьем, заставил проследить его источник – нет, это уже выше ее сил! Сон явно решил переквалифицироваться в пыточных дел мастера – и инструмент у него был получше всяких «кошачьих лап» да гаррот: он демонстративно жевал глазированный сырок. Шоколадный… со сгущенкой… Рот несостоявшейся аскетки наполнился слюной. Нехороший делал вид, что не замечает ничего вокруг.
- И как ты эту дрянь ешь? – расслабленно заметил этот садист. – Одни консерванты, тут от творога ничего и не осталось. И для фигуры, кстати, вредно.
Сумерки ничего не ответила, но иллюзию гордости развеяло красноречивое урчание в животе. В таких условиях, да еще лишать завтрака! Возмутительно.
- Если бы я могла так легко все рассказать – я бы рассказала, сразу! – хотелось сказать это спокойно – но получилось шипение.
- Могла, не могла. Это же всего лишь слова. Ты за жизнь чего только не говорила, расскажешь и это. Отвлекись, расслабься, взгляни со стороны, - Сон говорил даже слишком убедительно и разумно. Но согласиться все равно не получалось.
- Вот не надо! Мне тяжело вспоминать такие вещи, мне просто неприятно, в конце концов!
- Но мне-то надо знать, чтобы выбрать, в какой момент и чем напомнить. Скорее всего, тебе придется правдоподобно испугаться, так?
- Я и так испугаюсь. А перед этим наверняка получу в щи с вертушки.
Да уж. Тренировки – ерунда, тут с ней церемониться не будут. Раз – и трупик. Успеешь поставить блок – со второго удара трупик точно получится. Что-то с трудом верится в рассказы о выкинутых двенадцати годах…
- Доверять импровизации – недопустимо. Ты там будешь одна и должна все полностью контролировать. Малейшая неуверенность – и все, конец. Придется сыграть. А значит – отрепетировать, иначе ты точно накосячишь. Черт, нужно хотя бы твое выражение лица от того момента!
Сумерки вжалась в стену, уткнулась лицом в колени, замотала головой.
- Хотя бы попробуй.
Сумерки бы попробовала, но у нее не то, что лицо – все тело свело судорогой от воспоминания. Какие уж тут актерские изыски!
- А иначе никак?
- Ты, кажется, о вишневом гробе говорила?
Неужели так и придется сейчас наизнанку вывернуться? Ну, если вариантов нет… Сумерки уже почти смирилась с неизбежностью – медленно выпрямилась, глубоко вдохнула… Только подняла голову – в глаза бросилась «уютная» обстановка.
- Да тьфу! Не могу!
Сон с глухим рычанием уронил голову на спинку стула. Вышел тихий и мягкий стук – дерево, видимо, от влажности деформировалось.
- Мазюкова… Ты меня нарочно пытаешься в могилу свести? С тобой хоть один метод вообще работает? Как ты, упертая такая, эти два года жила? Как День и Ночь адекватность сохраняли? И зачем я с вами связался!.. Один слетел с катушек и пропал, другой впал в депрессию и немое кино устраивает, третья тут дурочку корчит за неделю до ключевой операции! Ты вообще осознаешь, какие тут деньги крутятся? Тут человеческая жизнь вообще ничего не значит. И ты все еще не можешь через какие-то там внутренние барьеры перешагнуть?.. У меня впервые – понимаешь, вообще впервые в жизни – руки опускаются!
Сон медленно оттолкнулся от стула, выпрямился, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабляя воротник. Неожиданно у него сорвался жутковатый смешок.
- Да что там, все ведь гораздо проще. Кажется, я и так могу восстановить ход событий. Все ведь, в сущности, понятно. Ты ведь и его так же довела, да?
Так же? Звучит, как прямая угроза. Сумерки попыталась отступить. Хотя бы по стенке. Как-то все это далеко зашло! Надо было сразу, как оказалась в замкнутом пространстве – ультимативно потребовать ключ, возможно, с применением силы… и запереть снаружи, чтоб наверняка. Вот до чего дипломатия доводит! Теперь разве что стулом по башке треснуть – и деру. Но до стула еще добраться надо.
Сон сделал несколько неспешных, уверенных шагов в ее сторону. А может, ну его, стул? Этим все же можно сотрясение человеку устроить. Надо постараться нейтрализовать болевым приемом… но до чего не хочется расстояние сокращать! Да что там, на него сейчас смотреть страшно! Сумерки попыталась сглотнуть комок в горле – не вышло. Сделала шаг назад – во что-то врезалась, даже оглядываться не хочется, чтобы узнать, во что. Секундная заминка – и вот уже проиграла. Знакомое ощущение – запястья перехвачены и прижаты к стенке. Сбоку мешает какая-то дикая конструкция. Да еще плечо потянула - больно. И снова голос пропал.
- Похоже на правду, - тихо усмехнулся Сон. – Дай угадаю, руки он тебе струной изрезал, да?
Черт, напоминать-то зачем?! По запястьям как будто прошлись каленым железом. В голове колотятся бессвязные мысли. По почкам бей, по почкам, нога свободна! Сумерки поспешила ударить со всей дури. Из-за короткого расстояния вышло едва вполсилы, но Сон все же немного ушел в сторону.
- Хорошо, конечно, что уже не теряешься, но от тебя понадобятся другие навыки.
Сумерки в панике решала, имеет ли смысл пытаться дать пинка снова, когда шею придавило к стене. Это чтобы она растерялась, забыла, что делать. Скотский приемчик, но, зараза, работает!.. Сумерки зажмурилась. Голос звучал будто сквозь толщу воды.
- Запоминай, Мазюкова! Каждую мышцу лица, все, что чувствуешь! Сосредоточься! Чтоб тебя посреди ночи разбудили – так же могла испугаться! Все поняла?
Смысл сказанного доходил медленно, Сумерки даже не сразу поняла, что снова может дышать – попросту забыла, как это делается. Она медленно, по одному, открыла глаза. Сон уже отстранился, все еще придерживая ее руки, на лице – только усталость, по виску катится капля пота.
- Ффух. Ну почему эффективнее «бразильской системы» еще ничего не придумали, а? - пробормотал он.
Сумерки, не успев подумать, уже ударила его головой в переносицу.

Сырок нагрелся, но все равно вкусный. Сумерки жует сосредоточенно, со смаком, закрыв глаза. Только тупая боль в плече мешает насладиться вкусом, но это можно и простить. В сумке осталось еще три штуки. Чайку бы…
- Ну, значит, остатки таланта еще не пропил, - бормочет Сон из-под пакета со льдом. Одной рукой он придерживает этот пакет на лице, другой – ушибленный бок потирает. Поразительная предусмотрительность! И преданность делу: раз шел сюда, зная, что легко не отделается.
- Не пропил, не пропил, - мрачно буркнула Сумерки. – Вполне убедительно. Настолько, что если еще раз так сделаешь, я тебе таких «особых примет» понаставлю – о прежней работе забудешь, - и ее рука невольно потянулась к растянутому плечу.
Очень хотелось оговориться: с утра, да на голодный желудок многие туго соображают, кто угодно перепугался бы насмерть. С сырком сдержаться проще, он умиротворяет.
Пакет со льдом сдвинулся, Сон удивленно посмотрел на нее одним глазом.
- Серьезно? Так и поверила? То есть, по-твоему, я похож на человека, который может женщину силой взять? Обидно, между прочим. А казалось, уж ты-то меня хоть немного знаешь.
Сумерки помолчала. Жевание помогает уходить от ответа. Надо хотя бы попробовать разрядить обстановку.
- Ну, не берусь отвечать за все… но кое-что могу сказать наверняка.
- И что же?..
Сумерки собрала всю свою серьезность, выразительно подалась вперед, понизила голос.
- Что ты динамо.
Сон на секунду замер с приподнятым пакетом со льдом – потом улыбнулся от уха до уха.
- Учишься на глазах. Ну, думаю, уже можно бы и выйти уже из карцера и доспать еще лишний часик, - он с трудом поднялся со стула, доковылял до двери, под смешки Сумерки сосредоточенно искал ключ – она настойчиво мельтешила рядом.
- И ради вот такого юмора я столько нервов посадила, - устало протянула девушка.
- Ну, ты же хочешь Блондинку вернуть. Вооружайся всем, чем можно. Я в данном случае просто прикрываю твои слабые места, не более.
Сумерки усмехнулась: да разве же такие вещи работают? Вот стулом по башке – это да. А такие ухищрения – мишура, да и только.
Впрочем, какое-то странное чувство, сродни мышечному голоду или электрическому заряду в кончиках пальцев, заставило проверить. Дверь открылась, Сумерки выбрала момент, когда Сон отступит, пропуская ее, и сделала шаг на секунду раньше нужного. Толчок вышел несерьезный – так, почти незаметное прикосновение к плечу – но Сумерки отскочила, перестав дышать и постаравшись вспомнить всю недавнюю растерянность и негодование, а для эффекта, чтоб совсем наверняка – с усилием восстановила в памяти недоумение, ярость и ужас.
Сон отпрыгнул, как ошпаренный, с грохотом впечатав дверь в стену, и только через секунду усмехнулся, сообразив, в чем дело.
- Да, забыл про главное табу. Никаких тренировок на своих! А то на операцию выйдет команда шизиков.
Сумерки виновато развела руками, не скрывая самодовольной улыбки. Похоже, вся эта прикладная психология не такая уж и лженаука. Может, у нее и вправду все получится? Впрочем, сейчас это скорее надежда, чем уверенность.
До операции неделя.

И снова бонус!